Потом они услышали о возможности прибегнуть к услугам французской суррогатной матери: достаточно было порыться на франкоязычных форумах. Админы сайтов, зарегистрированных во Франции, – doctissimo.com, aufeminin.com – отслеживали и удаляли нелегальные объявления, но их коллеги в соседних странах были более снисходительны.

Установив прямую связь с суррогатной матерью, они перешли к обсуждению денежных вопросов. За все надо платить: и за живот, и за «предоставленную» яйцеклетку. Суррогатное материнство запрещено на территории Франции, но закон можно обойти, если у тебя есть необходимые деньги, чтобы оплатить матку, а главное, крепкие нервы. Вот уж чего Бертрану жестоко не хватало.

Наташа почувствовала это и попыталась его успокоить:

– Расслабьтесь, а то ничего не получится. Деньги в купюрах по пятьдесят у вас с собой?

Он кивнул, по-прежнему застыв на месте. У него еще оставались вопросы, но теперь, стоя перед ней, он чувствовал себя сбитым с толку и неспособным вспомнить, что следует делать дальше. Она порылась в сумочке, протянула ему пипетку в упаковке и пару латексных перчаток.

Через двадцать минут Бертран по-прежнему оставался в ванной. Она потеряла терпение:

– Ну что там?

– У меня не получается!

– Только не говорите, что вы никогда не дрочили. Не будем же мы торчать здесь всю ночь…

Наконец он появился, с мокрым лбом и наполненной спермой пипеткой, зажатой в правой руке между большим и указательным пальцем. Наташа тоже натянула перчатки. Она сидела на краю постели, спустив трусики до щиколоток. Влажность в комнате, неловкость ситуации, исподтишка снимающая камера… На Бертрана нахлынуло смешанное чувство грусти и стыда, особенно когда женщина сунула пипетку между ног, погрузила ее во влагалище и впрыснула содержимое. Он заметил рубцы на ее ляжках. Старые порезы? Разрывы?

Ну все, дело сделано… Заметив, как внимательно он разглядывает ее рубцы, она быстро натянула трусики и брюки.

– Аванс…

Бертран вручил ей содержимое кожаной сумки. Она взвесила пачку и не стала пересчитывать.

– Отлично. Я свяжусь с вами позже по мейлу. Если прилипло, я пошлю вам УЗИ с датой наступления беременности, но только одно. Если же нет, встретимся снова и начнем сначала.

– А почему только одно УЗИ? Мы же…

– Я вам уже объясняла: матери, собирающиеся отказаться от ребенка, получают медицинское обслуживание, только удостоверив свою личность. И не забудьте: никогда никому об этом не рассказывайте.

Она разломала пипетку на мелкие кусочки, бросила остатки в унитаз и спустила воду.

– Официально вы изменили жене и у нас был незащищенный секс. Это же не запрещено, верно?

– Верно.

Она в последний раз взглянула на него и пошла к двери. Бертран протянул руку, словно хотел удержать исчезающий призрак.

– В своих мейлах вы пишете то «Наташа», то «Натали». Это не ваше настоящее имя… Я даже не знаю, как вас зовут.

– Зовите меня и пишите мое имя, как вам вздумается. Так будет лучше.

И, не сказав больше ни слова, она испарилась.

Следующие недели были для их семьи окутаны черными тучами тревоги и страха. Сначала они решили, что их элементарно облапошили, потому что Наташа не давала о себе знать. В вечер оплодотворения она пришла в гостиницу пешком и ушла так же. У них не было ни малейшей возможности отыскать девушку. Ее объявление исчезло с форума уже вечером, сразу после их встречи. Мейлы, которые пытался отправить ей Бертран, возвращались обратно с пометкой об ошибке: «Адресат неизвестен». Единственное, чем они располагали, было видео, а значит, лицо Наташи. Ну и что с этим делать? Обращение в полицию исключено, они попались, и Наташа это знает. Ссоры стали многочисленными и бесконечными и едва не положили конец восьми годам их супружества. Конечно, они потеряли деньги, но куда тяжелее было то, что они потеряли надежду вырастить ребенка.

К концу третьего месяца пришло спасительное сообщение с электронного адреса, почти полностью идентичного первому: [email protected] Так они узнали, что их ждет ребенок, темная, едва различимая фасолинка на единственном снимке УЗИ. Это хрупкое существо, желанное вопреки всякому здравому смыслу, существовало.

И тут наступило время, когда супруги принялись непрестанно убеждать себя и друг друга в правильности своего выбора. Нет, это не торговля человеческим существом или какая-то иная форма эксплуатации, а совершенно законное желание, как у всякого другого, иметь и любить ребенка. Почему женщине, у которой из-за рака вырезали матку, отказано в праве быть матерью? Элен не представляла себе ни жизни, ни смерти без любви к дочери или сыну. То, в чем им отказали природа и Франция, они взяли сами.

Обретение ребенка требовало жертв. Покинуть Париж и круг друзей, чтобы избежать многочисленных вопросов, которые, без всякого сомнения, возникнут при появлении новорожденного. Выдержать трудные объяснения с родителями и описать ситуацию, поставив их перед свершившимся фактом. Бертран начал искать новое место коммерческого представителя где-нибудь в провинции и нашел такое километрах в ста к югу от Парижа. Они оставили свою квартиру в Двадцатом округе и сняли дом в Саране, недалеко от Орлеана. Элен не вернулась к своей работе помощника управляющего: будущий младенец обеспечит ей стопроцентную занятость.

Они взяли потребительский кредит в двадцать тысяч евро. По своим кредиткам они снимали каждую неделю по четыреста евро и прятали наличные в коробку из-под обуви, засунутую в укромный уголок на чердаке. У Элен начались приступы паранойи, она убеждала себя, что весь мир в курсе их тайны. Она твердила, что в один прекрасный день явится полиция, чтобы отобрать у них ребенка, а их самих бросить в тюрьму. Бертран успокаивал ее, в надежде, что присутствие младенца положит конец его мучениям.

По прошествии шести месяцев они начали обставлять детскую для будущего младенца. Дочки или сыночка? Этого они не знали. Они выбрали зеленые обои и купили коляску-трансформер, которую и поставили в центре комнаты. Элен не носила ребенка, но в глубине сердца переживала всю гамму чувств будущей мамы. Ей случалось спать, прижимая к животу подушку, словно она хотела уже сейчас защитить малыша и передать ему материнскую любовь. Ни одной ночи не проходило без мыслей о ребенке.

Последний мейл пришел в первый день весны 2017 года, истинный знак судьбы. Наташа родила на прошлой неделе, на две недели раньше срока, она заранее написала отказ от ребенка. Мальчишку, сына, предел их мечтаний. По ее словам, все прошло хорошо, без малейших осложнений. Как по маслу, написала она. Ребеночек получился вполне упитанный и среднего роста.

Наташа назначила Бертрану встречу в Люксембургском саду в Париже в половине восьмого вечера, на следующий день после получения послания.

Кроме нескольких бегунов, в холодном парке никого не было, и она ждала одна недалеко от теннисных кортов, зябко потирая руки в тонких кожаных перчатках. Беременность, а потом роды обвели ее глаза темными кругами. Коротко остриженные и теперь обесцвеченные волосы обрамляли округлившееся лицо с мертвенно-бледными щеками. В крыльях носа и на мочках ушей теперь сверкал пирсинг. Бертран едва узнал Наташу, но ему неудержимо захотелось сжать ее в объятиях – несмотря на стресс и бессонные ночи, причиной которых она была, ведь она приютила и сберегла в своем лоне сына. Их сына: Элен и его.

– Спасибо…

Она не смогла его оттолкнуть, потом протянула ему фотографию:

– Мне удалось тайком его снять.

Взглянув на нечеткую фотографию, Бертран почувствовал, как к глазам подступают слезы. Младенец с плотно закрытыми глазами лежал в кувезе, раскинув в стороны крошечные ручки. Он был ангельски красив. Бертран подумал, что мальчик похож на него. Ему бы так хотелось прижать ребенка к себе, услышать, как он плачет, почувствовать его тепло. Он спросил, можно ли оставить фотографию себе, но она вырвала снимок у него из рук: